В предыдущем тексте на эту, который я публиковал вечность тому назад, я писал о камеях на агате. Собственно,  следовало о них и продолжить, и так и было задумано, но увы, не получится. Злые люди, которые спёрли мою предыдущую камеру не вернули мне и мой блокнот, в котором были все разрисовки световых схем, без которых внятный текст не получается. Таким образом, почти через два года, я решил продолжить тему совершенно другим материалом.

Признаюсь, за годы работы с «ювелиркой» я пришел к парадоксальному выводу: высокорельефная бескамёнка один из самых сложных объектов для фотосъёмки. Человек, знакомый с оптикой, и немного понимающий в огранке, легко управится с большинством драгоценных камней и синтетических вставок. Есть конечно исключения вроде опалов или эмалей, но и с ними разберётся любой желающий, главное захотеть.

Бескамёнка же, будучи лишена центрального элемента в виде вставки, неожиданно оказывается чрезвычайно требовательной к деталям. На первом изображений хорошо видно, что фотографу нужно передать сочетание золота и серебра на полированных поверхностях украшения, что требует контроля над тем, что отражается в металле, и в тоже время, показать высоту рельефа, что достижимо только постановкой достаточно «острого», акцентированного света. Но здесь может случиться казус: неправильная засветка поджигает наиболее выступающие части, а не сюжетно значимые. Если речь идет о некоей бессюжетной, геометрической орнаменталистике, то может быть это и неплохо, но я все таки полагаю, что неконтролируемый свет это зло.

А поскольку мне редко достается совсем так чтоб бессюжетно, то контроль за светом приобретает весьма заметную ценность. Особенно это актуально в православных украшениях, где требуется светить не только лик святого, но и делать это с вполне определенным характером. Примеры, которые здесь приведены — Св. Спиридон и Св. Елена в диаметре 6,5 мм. Точечная засветка на оптоволокне  здесь не годится — свет выходит избыточно контрастным. В итоге для такой «портретной» фотографии я пользуюсь весьма габаритными модификаторами, отнесенными относительно рельефов почти в бесконечность, и множеством разнообразных отражателей-затенителей. Есть еще несколько методов погасить избыточный свет, но, с вашего позволения, о них я умолчу:).

В самом начале моей работы с украшениями Юрия Фёдорова, я светил эти вещи так, как привык в обычной ювелирной фотографии — жестко и обильно. В результате рельеф не «собирался». Было ярко и нарядно, но композиция (рельефа, не фотографии) распадалась.

К сожалению, я не сохранил фото того периода, так как считал их плохими (кто же знал, что и говнофотка может пригодиться), а иллюстрировать свою писанину чужими неудачами не кажется мне этичным.

С другой стороны даже аккуратно акцентированный свет чреват удивительными эффектами. Далее я привожу две картинки, снятые с одного и того же «новгородского» креста. Ниже, я специально публикую неретушированные фото, переведенные в ЧБ для вящей наглядности...

На первой фотографии свет поставлен достаточно остро с краев, а центр заполнен отражателем. Это дает хороший контраст между образами и матированной подложкой, но свет так причудливо распространяется по полю кадра, что засветка на ликах оказывается снизу. Спаситель и Св. Николай выглядят так, будто им светят фонариком в подбородок, как детям, играющим в Дракулу.

Второй кадр, на первый взгляд, выглядит менее удачно, но лики читаются гораздо более внятно. Нет загадочных теней на лбах и Ангел-Хранитель не выглядит чумазым. Тем не менее, здесь есть тема для серьезных размышлений,   и длительных экспериментов.

Последняя картинка в подборке — фрагмент из креста «Преображение Господне». Здесь, среди прочего, задача была в том, чтобы свет стекал с горы.  Очень часто происходит всё вовсе наоборот, особенно на просветных столах — свет взбирается вверх по склону.

Прекрасной иллюстрацией ко всему вышеизложенному, возможно, много лучшей, чем мои картинки, является история того же Фёдорова, как в Академии Художеств рисовали гипсовый бюст Сократа, и у всех на рисунках плешь выглядела темнее скул. Преподаватель обратил внимание слушателей, на то, что плешь покрыта пылью, и если бы они рисовали не то, что видят, а то что нужно видеть, то они сразу бы поняли, что в ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ свет так распределяться на лице не может.

Фотография №1

Я хотел бы коротенько описать некоторые свои экзерсисы по фотосъемке камей на агате. Фотографирование рельефной ювелирной пластики — жанр достаточно особый в ювелирной фотографии. Для того чтобы выгодно показать высоту резьбы по камню или металлу, свет приходится ставить способами, совершенно отличными друг от друга, и от тех способов, которыми пользуются для съемки остальных ювелирных вещей.

Сразу оговорюсь, съемку для каталогов в бестеневых боксах я не считаю предметом достойным обсуждения вовсе, так как эта технология не требует услуг фотографа, тут нужен некий «оператор камеры» — персонаж умеренно квалифицированный в предметной фотосъемке и начисто свободный от творческих амбиций.

Ювелирные рельефы на металле — задача особого уровня сложности, и ее я тоже буду обсуждать, но отдельным постом.

Итак, камеи на агате. Камея — разновидность ювелирной глиптики — искусства резьбы на цветных и драгоценных камнях. В отличие от инталии — изображения с углубленным рельефом, которое режется по прозрачному или полупрозрачному камню, камея — выпуклое изображение, делается чаще из непрозрачного, а лучше слоистого камня с разноцветными слоями (агат, сардоникс и т.д.), что позволяет «окрашивать» разные элементы рельефа в разные цвета. Рисунок рельефа может быть любым, но одним из наиболее популярных мотивов является изображение человека: конкретной персоны или выдуманного персонажа — портрет.

И здесь фотографа ждет первый подвох: в отличие от любого иного ювелирного рельефа, например, обронной резьбы, рельеф портретного изображения недостаточно светить просто под острым углом. Так, источник света, расположенный под углом в 30^о относительно плоскости рельефа, но направленный в подбородок изображенного лица (если оно вырезано анфас, как режут лики святых), даст такую страшную рожу, что Джокер (который оппонент Бэтмена) покажется писаным красавцем.

И соответственно, правило первое — свет на камею, изображающую человеческое лицо, стоит ставить как на настоящий портрет, с поправкой на неполноту объема. Казалось бы трюизм, но многие его упускают из вида.

Фотография №2

И снова о бестеневых боксах. На фотографии № 2 вы можете увидеть что-то вроде подобного подхода. На самом деле, это снято иначе, так как «шапки Буратино» я в хозяйстве не держу, но это неважно. Среди «портретистов» тоже есть любители поставить две равномощных лампочки под углом в 45^о, мол, зачем нам тени от носа? В любом случае, подобный способ съемки для рельефных изображений недопустим.

После нескольких маневров со светом, описание которых я опущу, я пришел к решению, приведенному на фото №1: камея засвечена кольцевой вспышкой + свет сбоку — 45^о к плоскости камеи и 60^о к вертикальной оси собственно изображения (+1,5 степа относительно кольцевой, тубус с сотовой насадкой).

Фотография №3

На фотографии №3 приведен пример неразумно острой постановки света. При том же наборе осветителей, боковая вспышка светит под 30^о к плоскости и под 70^о к вертикальной оси (почти строго в нос). Результат очевиден: высота рельефа несомненно видна, но картинка отвратительна.

Продолжение следует...

Камея «Итальянская Монахиня» из коллекции фирмы «Соколов». Ручная резьба, облагороженный агат, автор: Михаэль Пойстер (Michael Peuster), Германия, Идар-Оберштайн (Idar-Oberstein).

Агат — минерал, разновидность халцедона, представляющая собой плотный скрытокристаллический агрегат волокнистых или радиально-лучистых образований кварца (так называемого кварцина или ?-тридимита). Характеризуется многократным переслаиванием тонких (до 10 мкм) различно окрашенных слоев. Твердость по минералогической шкале 6,0-6,5.

Обронная резьба представляет собой рельеф с выбранным углубленным фоном и объемной обработкой изобразительных элементов, в отличие от штриховой гравировки, при которой на поверхность металла наносят порезки в виде контурных линий и штрихов.

Здесь две картинки: обе мои, обе нешопленные, кроме яркости-контрастности. На черной подобран мусор с фона.
Одна мне нравится — другая нет.

Я недавно изрядно осерчал на рекламистов от ювелирного бизнеса.  Полный текст, который я опубликовал в своем ЖЖ, я не привожу, ибо «мат и электричество», но вот фрагмент:

С фотографией дела обстоят и вовсе кошмарно. Ребзики «ненасмотрены». Они ничего не видели краше семейного альбома. Они совершенно не представляют как выглядит фото в итальянской или французской ювелирной рекламе, и в чем разница. Это я о фэшн-фотографии, с предметкой вообще мясо. Принято считать, что идеальным решением при фотосъемке цацок является «шапка буратино» — безтеневой лайтбокс со встроенной галогенной подсветкой,  который не оставляет внятных рефлексов на предмете и не способен пробить сколь-нибудь темный камень. Не говоря о бриллиантах, никакой игры такая хрень дать не может, на снимке остаются только дефекты огранки, которую потом разрисовывают блядскими звездочками в графическом редакторе. Здесь Пидоры еще и те, кто называет себя «ювелирными фотографами.» Они не знают ни оптики драгоценного камня, ни особенностей его ценообразования. (Про ценообразование рекламисты что-то слышали. Они курят разницу в цене на разный цвет изумруда, но не отличают open-stone сапфиры от sleepy и не понимают, почему фотограф должен снимать так или иначе. )

Первое фото — кольцо с опалом, которое практически невозможно в рассеянном свете. Дело в том, что благородный опал — родной брат бриллианта, его окраска является следствием сложной игры отраженного света (опалесценции), и никак не связана с химическим составом камня, то есть цвет опала — всего лишь оптический эффект. Исключением является драгоценный огненный опал, здесь цвет камня обусловлен примесями-хромофорами. «Благородство» и ценность опала определяется количеством чистых цветов (максимально четыре: красный, желтый, зеленый, синий), которые можно разглядеть на поверхности камня, иными словами, спектром, в который раскладывается отраженный свет. Именно этот феномен — причина игры бриллианта, благодаря которой его называют «королем драгоценных камней», опал — королевский братец.  Кроме того, здесь еще и витражная эмаль и бриллианты — все то, что наши творцы «отличных фоток под обтравку» убивают на месте.

Ниже вы можете увидеть еще примеры с синим опалом, крупным бриллиантом, сапфиром с александритовым эффектом и крупным, достаточно темным рубином. Если снять все это так, как это принято у нас, то не будет глубины опала, бриллиант на перстне с красной эмалью будет выглядеть желтой стекляхой, в сапфире пропадет «епископская» фиолетовая искра, а рубин будет просто черным. Витражная эмаль также пропадет. Вот и вся история. И я буду продолжать, потому, что когда ухари надувают щеки и говорят: «Я ювелирный фотограф», то по щекам надо бить.